Газета «Московская правда». Алексей Жаворонков
«С чистого листа»
Когда знакомлюсь, общаюсь с этими ребятами, пациентами Реабилитационног
Честно — не знаю.
А еще ставлю себя на место матерей. Тоже – всякий раз. Особенно, если обрушивается горе на совсем молоденьких, не живших еще, не любивших, на пороге, на взлете, — и как жить дальше?
Тут – тоже варианты. Иные и сами ломаются, опускают руки и опускаются сами, не умея бороться, лишь рыдать способны над «загубленной жизнью», не по силам им это испытание, этот крест оказались – и мне ли их судить?
Но знаю женщин самоотверженных, которые вынесли удар этот, боль эту нестерпимую; женщин мудрых и стойких, которые смогли и сами не упасть духом, и в ребенке своем – неважно, десять ему лет или двадцать, все равно ведь для каждой матери он – ребенок! Смогли волю к жизни пробудить и поддерживать, изо дня в день.
И так – годы, и так — всю жизнь, сколько отмеряно.
Ради сына
— Тебе обязательно надо написать про Алексея Жаворонкова и его маму, Ирину Леонидовну, — сказали в центре.
Особенный случай? Так ведь здесь, в «Преодолении» — все случаи особенные. Но есть, как выясняется, «особенней».
У парня после травмы – тяжелейшая тетраплегия, «шейник», я про таких много писала, многих знаю, самый тяжкий вариант: беда, если отказали ноги, но если еще и руки не работают…
— В прошлом году он попал к нам впервые, и поразило, как они общались, как твердо он держался, этот мальчик, юноша, молодой мужчина! Даже в разговоре останавливал ее иной раз: «мама, подожди, я сам!» И настолько ощущалось в нем очень хорошее, позитивное отношение и настрой, характер и воля…
…В 2012-м это случилось. Девять месяцев провели они в больнице, мать и сын. Была все время рядом, каждую минуту…
Врачи чуть не каждый день говорили ей: «готовьтесь к худшему». Давали жизни – неделю, несколько дней, порой – часов.
Потом говорили: а может и выживет, но только останется «куклой» «овощем»…
Как она вынесла это?
Потом – страшные пролежни, и снова больницы, и снова – каждую минуту – рядом с сыном, не отпуская ни на миг; и только одна мысль билась, один немой крик в душе: «Ты не уйдешь, мальчик, не пущу, не отдам тебя!»
…И когда оказались в «Преодолении» – даже понять, осознать поначалу было трудно: как же оставить его здесь, среди чужих? После этих месяцев, когда кажется каждой клеточкой души и тела приросла, стала с ним одним целым – и это не просто оборот речи, действительно, «стала его руками», ведь своих теперь нет у него, — и вот так взять и оторвать от себя, оставить одного?!
И знала ведь уже, к сожалению, какие бывают неумелые и нерадивые врачи и медсестры, толком не понимающие, что это такое – травма шейного отдела позвоночника, тетраплегия…
Здесь, в «Преодолении» — знают. Потому и сказали ей: уезжайте, поверьте, так будет лучше и ему, и вам.
Поверила.
Узоры на воде
В тот день, когда общались с Лешей, родители ушли на концерт – папа, как он сказал, большой фанат Сары Брайтман, а певица как раз выступала в Крокус-сити-Холл
В первый момент растерялась: ушли? И оставили одного? Но тут же опомнилась, себя одернула: и правильно, что ушли, и молодцы – что на концерт! И себя не хоронят заживо, и сына не привязывают «к своей юбке», иной раз и ему одному надо побыть…
Надо ж такому совпадению случиться – в прошлый раз писала я про Игоря Иванова, («Сам себе режиссер, сам себе инженер», «МП», 4 февраля)
И вот оказалось, что и Леша Жаворонков – тоже учился в МАИ, как Игорь, да и вообще у них, Жаворонковых, «из МАИ» – вся семья, начиная с бабушки родители, и старший брат, а дедушка был летчиком. Только вот Леша не успел закончить, не получилось из-за травмы.
— Из всех центров реабилитации, где был, не считая больниц, самый лучший — «Преодоление», конечно. Другого такого, по-моему, нет. Там атмосфера совсем другая, там люди другие, там дышишь по-другому, — говорит Алексей. – И врачи, и все специалисты там потрясающие! Медбратья, массажисты, эрготерапевты…
Кстати, знаете, в одном центре с нами, с такими, как я — тоже пытались проводить эрготерапию – но как?! Кладите, говорят, руки на стол и попытайтесь пошевелить пальчиками…можно подумать, истории болезни не видели они.
А в «Преодолении» очень правильно: плечи, говорят, чувствуешь? Ну, и давай работать с плечами…
Леша абсолютно не «зажат», говорит спокойно и рассудительно, — о жизни, о своей травме, о людях – обо всем.
— И конечно же – социальная реабилитация, как она называется, — ну, вы знаете как это поставлено в «Преодолении»: каждый день практически – либо поездки в театры, на концерты, на выставки, либо мастер-классы разные проводятся…
— Интересно тебе?
— Конечно! Вот недавно было занятие по эбру, это…
— Ага, знаю: турецкая роспись по воде, древнее искусство такое! Только ни разу не видела своими глазами, теоретически только представляю: вода становится, как желе, и на ней можно рисовать…
— Ну, да: они туда, в воду, что-то такое добавляют, водоросли, соли какие-то специальные. И можно рисовать. Можно какие-нибудь свои фантазии, или цветы, бабочки. Красиво получается…
— И у тебя?
— Ну, у меня пока в основном абстрактные фантазии — я же зубами кисточку держу. А потом – главный фокус: прикладываешь к поверхности лист чистой бумаги – и рисунок остается на ней, а вода – снова чистая, можно по-новой рисовать-фантази
С планшетом Леша управляется так же: держа в зубах стилус.
Общается с друзьями «Вконтакте», следит за событиями в мире, в спорте.
Вспоминаю, что есть художники, которые рисуют потрясающие картины так же, как Леша – держа кисти в зубах, доводилось видеть…
Но он говорит, что рисование – если всерьез и профессионально — это все-таки не то, не для него. Увлечение – не более.
А что же для тебя, Леша?
— Пока думаю, чем мог бы заняться, что смог бы делать…
Займись собой, мама!
— Знаете, я ведь раньше была директором фирмы небольшой, и, в общем, есть опыт работы организационной, с людьми, — говорит Ирина Леонидовна. – Ну, теперь это конечно все в прошлом… Хотя, вы знаете, все равно помогает, мы же очень много общаемся между собой, мамочки ребят-инвалидов: знакомимся в центрах, где наши дети лежат, в больницах, вот и получается свое «сарафанное радио», по цепочке друг другу передаем опыт…
А что касается «Преодоления» — я им безмерно благодарна, и за Лешу, и за себя, со мной ведь тоже там «проводили работу» — врачи, психологи…
Четыре месяца Леша там провел, сейчас приезжаем туда на занятия, на мастер-классы – и всегда его так хорошо встречают, знакомые врачи, сестры, а ребята-санитары обязательно за руку поздороваются, пожмут…
Хоть он и не чувствует ладонью, но…Вы понимаете, да?
Да весь персонал, и сама атмосфера, и общение с ребятами, это так много значит! Какие у них соревнования проводятся разные спортивные — однажды даже в марафоне участвовал! Я у него спрашиваю: Леш, да как же ты смог? А он смеется: а меня другие ребята-колясочни
Он теперь меня больше поддерживает, Леша, чем я его. Даже больше, чем муж поддерживает, хотя и муж конечно тоже, и старший мой сын, Лешин брат, — что бы я без своих любимых мужчин делала?
Но Леша… Вот, знает, что я одно время сильно фитнесом увлекалась, на танец живота ходила, и говорит: займись собой, мама, не надо все время со мной сидеть! Сходи в гости, с друзьями пообщайся…
Друзья. Они были и есть у семьи Жаворонковых – дай им всем Бог здоровья, не бросали и в самые тяжкие дни, помогали всем, чем только могли…И до сих пор забыть не может Ирина Леонидовна тот полиэтиленовый пакет, наполненный деньгами – самая большая купюра там была 500 рублей: по кругу с шапкой, сами не шибко богатые люди собирали, когда узнали про их беду…
И что бы мы делали без друзей?
…Сколько раз, бывая на первичных приемах в кабинетах врачей центра, встречая очередных пациентов, которые впервые попадали в «Преодоление», всматривалась в лица людей – родителей и сына, родителей и дочки. Чаще, конечно – мамы. Им ведь всем теперь придется начинать жить заново, жить «с чистого листа»…
Смогут ли? Дай Бог, помоги им, чтоб смогли…
Ольга Мозговая
